В обычной жизни мы предполагаем, что существует единая для всех реальность и реальные отношения между людьми. В аналитической работе мы используем термин «тестирование реальности» — где «реальность» — это общепринятая реальность неизменных объектов, предметов и людей с устойчивой идентичностью (Д. Кафка). Однако в своей работе мы сталкиваемся с тем, что общепринятая реальность и психическая реальность человека в каждый момент времени могут отличаться. Где психическая реальность – это то, что представляется реальностью психике субъекта. Она отличается от «материальной реальности», обозначает бессознательные желания и связанные с ними фантазии, в том числе по отношению к аналитику.

Принято считать, что большая часть переживаний пациента в анализе относится к области фантазий и обусловлена реакциями переноса. В частности, П. Фонда пишет: «Фрейд блестяще избавился от конкретного содержания случаев, рассказанных ему его первыми пациентами, предположив, что их фантазии едва ли были связаны с реальными фактами. Затем, сделав фундаментальное открытие переноса, он обнаружил двойную реальность, в которой пациент живет во время анализа: повторное переживание его старых отношений и действительные отношения с аналитиком в настоящем». Более того, Фрейд противопоставляет перенос и «реальные отношения» с врачом, которые способствуют лечению.

P.Гринсон посвятил целую главу реальным отношениям между пациентом и психоаналитиком, где он поддерживает идею о том, что и пациент, и аналитик формируют, в том числе и реальные отношения, особенно там, где дело касается рабочего альянса. Он обозначает такие отношения как неискаженные, ориентированные на реальность, по сравнению с переносными отношениями– нереалистичными, искаженными и неуместными. P. Гринсон приводит клинический пример, в котором описывает реалистическое восприятие клиентом аналитика и считает, что реальные, заслуживающие доверия черты аналитика, а также реальное желание пациента получать помощь способствуют формированию рабочего альянса. P. Гринсон разграничивает аналитические и терапевтические установки аналитика, он рекомендует аналитикам выявлять и сдерживать свои контрпереносные реакции в пользу рабочего альянса, но также и сдерживать реалистичные реакции, допуская, однако, их наличие у аналитика, а также возможность их выражения. Причем он считает, что реальные отношения превалируют на ранней и заключительной фазах анализа.

Анни Райх пишет о том, что неверно называть переносом все, что во время анализа возникает в пациенте по отношению к аналитику и рекомендует отличать проявления бессознательных стремлений от сознательного поведения, адаптированного к реальности. Соответственно к контрпереносу она предлагает относить только те сознательные реакции аналитика, которые неуместны или достигают необычной интенсивности. А. Райх: «Аналитик для пациента, как и пациент для аналитика, есть объект реальности, а не только объект переноса или контрпереноса».

И P. Гринсон и А. Райх считают возможным внесение в анализ факторов реальности. Более того, А. Райх пишет, что если рассматривать все реакции пациента исключительно как перенос, то это ведет к отрицанию реальности наблюдений пациента об аналитике, что может быть выражением специфического контрпереноса, где аналитик ведет себя как родитель, запрещающий ребенку знать что-либо о его «тайной» личной жизни, что может приводить к усилению защит пациента.

И тогда справедливым для меня оказывается вопрос, стоит ли аналитику сообщать пациенту о себе? Гительсон: «…можно раскрыться настолько, насколько необходимо, чтобы стимулировать и поддерживать исследование пациентом реальности межличностной ситуации в противоположность ситуации переноса-контрпереноса».

А. Ферро говорит о «реальностях»: внутреннего мира пациента, его истории и эмоциональной реальности отношений с аналитиком в поле, которая, в свою очередь, может стать местом трансформации опыта пациента. А. Ферро предлагает рассматривать «… родившихся на сеансе персонажей, рассказы, воспоминания и рисунки… как «синтез функционирования» пары в данный момент времени, они постоянно меняются и трансформируются, отражая взаимодействие участников диалога и качество этого взаимодействия».

Если рассматривать происходящее в кабинете как игру пациента, то можно сказать, что реальны участники игры – пациент и аналитик, реален сам процесс игры, но содержание игры есть фантазия, отражающая представления пациента о реальности жизни.

Мы можем думать о постоянной осцилляции между переносными и реальными отношениями между пациентом и аналитиком в процессе анализа, что постепенно ведет к изменению психической реальности пациента с возникновением новых исторических фактов и внутренних объектов пациента, приближенных к реальности. В том числе, к более реальным отношениям с аналитиком.

П. Хайманн указывает на то, что «аналитик как реальная личность полезен пациенту не больше и не меньше, чем любой другой человек». Более того, согласно Маклафлину, аналитик не может рассматривать себя как реальное лицо, которое вступает в реалистические отношения с пациентом, хотя такая позиция может ощущаться как более безопасная для аналитика. Психическая реальность пациента все делает относительным. Однако в процессе совместной работы пациент и аналитик учатся быть понятными друг другу. А результатом успешного анализа является постепенное и взаимное подтверждение психических реальностей и возможность удостовериться в их подлинности.

В свою очередь И. Романов пишет о том, что стремление аналитиков сделать ситуацию анализа более открытой и равноправной (считай – близкой к реальности, где все мы являемся равными людьми, имеющими внутренние конфликты, обусловленные детскими переживаниями) может приводить к смешению фантазии и реальности, утрате аналитиком роли наблюдателя и нарушению границ пациента. В своей статье он приводит высказывание Дж. Стрэчи: «Аналитическая ситуация постоянно находится под угрозой вырождения в «реальную» ситуацию… пациент все время рискует превратить реальный внешний объект (аналитика) в архаический… Парадокс состоит в том, что лучший способ научить Эго отличать фантазию от реальности заключается в максимальном ограничении влияния на него этой реальности».

ЛИТЕРАТУРА:

1. Эра контрпереноса: Антология психоаналитических исследований (1949-1999) / науч. ред. И. Ю. Романов. – М.: Академический Проект, 2005. – 576 с.
2. Гринсон, Ральф Р. Техника и практика психоанализа / Ральф Р. Гринсон. – М.: Когито-Центр, 2003. – 478 с.
3. Кафка, Д. Множественная реальность в клинической практике: Психиатрия и психоанализ / Д. Кафка. – М.: Thomas Books, 2008. – 244 с.
4. Ферро, А. Психоанализ: создание историй / А. Ферро. – М.: Независимая фирма «Класс», 2007. – 232 с.